Рассмотрим, как проявляется в текстах духовных стихов скрещение фольклорного и книжного стилей. Мы начнем с наиболее известной и исследованной стороны духовного стиха — отражения в нем народного православия, соединившего в себе христианские, до - и а - христианские элементы. Исследованию древних мифологических сюжетов и представлений, отражению в духовных стихах дуалистического богумильского миропонимания посвящены знаменитые Разыскания в области духовного стиха А.Н. Веселовского [1879—1891]. Наиболее глубоко народное религиозное сознание описано Г. Федотовым [1935, издано в СССР в 1991]. Мы не будем подробно останавливаться на этом вопросе, укажем только на некоторые особенности текстов стихов, свидетельствующие об отклонении от ортодоксального христианского учения и включающие языческие элементы. Так, была замечена текстовая близость фрагментов некоторых духовных стихов и заговоров. Классическим примером является стих и апокриф Сон богородицы , который кончается текстом, близким к заговорной формуле:
Кто мой сон переймет,
От огня того сохраню и помилую,
От огня от палящего,
От гада ползящсго,
От червей от сыпучиих,
От смолы от кипучией [Б. 6, 618]
или
Кто трижды в день проговаривает,
Тот избавлен от муки,
Кто на пути-дороге проговорит,
Не нападет на него
Ни татя грядушшева,
Ни зверя съядушшева,
Ни лихого человека [Б. 6, 605].
Известно, что этот стих и апокриф, на основании которого он возник, использовались и до сих пор используются как обереги, т.е. выполняют магическую функцию. А ведь это колдовство, которое в других духовных стихах расценивается как большой или даже смертный грех.
В стихе Галактион и Епистимия проступают элементы любовного заговора:
Аще просит раб моим именем (именем Богородицы. — С. Н.)
Да раба (имя рек) возлюбят его любовью огнепальною,
То и будет тому рабу по прошению [Б. 1, 247].
Егорий Храбрый едет по земле светлорусской , утверждаючи святую веру, и заклинает то, через что проехать не может: дремучие леса, высокие горы, широкие реки.
Элементы заклинания встречаются и в стихе об Иосифе Прекрасном, который плачет на могиле своей матери:
Подымитеся, ветры буйные,
Раздуйте вы пески желтые,
Ты ускройся, ускройся, гробова доска.
Развернись и ты, золота парча.
Ты устань, устань, Рахиль мати моя.
Правда, здесь скорее можно говорить о связи с плачами, нежели с заговорами: именно через плачи пришли в стихи эти заговорные формулы.
Приведем еще пример. Существует стих о трудничке и Пятнице, которая является к нему в пустыню. В стихе перечисляются грехи, которым нет прощения. Среди них — нарушение запрета на некоторые виды работ в среду и пятницу. Вот как это звучит в стихе, записанном несколько лет назад в Полесье. Не будет выпущена из ада душа, которая:
Что во середу золь золила,
А во пятницу пыль пылила.
Что это такое? Известны пятничные запреты на прядение, чтобы не засорить кострицею глаза предкам на том свете, — это дохристианские запреты, связанные с культом предков [Толстой, 1990]. Некоторые пятничные запреты могли быть перенесены на среду (например, в пятницу и в среду по той же причине нельзя было варить щелок — золь золить ). Таким образом, непростимым грехом в духовном стихе объявлялось нарушение языческих запретов.
