Недавно у духовика-мультиинструменталиста Сергея Клевенского вышел второй сольный диск – «Галерея снов».
Он рассказал в интервью «Новости шоу-бизнеса NEWSmusic.ru», чем сольное творчество отличается от совместных проектов, а также о своем плотном рабочем графике и о том, какие стимуляторы помогают ему этот график выдерживать.
– Сергей, многие знают вас как музыканта, выступающего с Иваном Смирновым, Сергеем Старостиным. Даже Сан из 5’nizza позвал вас играть в свою группу SunSay. У вас колоссальный опыт работы сессионным музыкантом. И вот вы записали второй собственный диск. Первый, «Кровь с молоком», вышел три года назад. Каковы ощущения от сольного творчества?
– Действительно, пластинок, выпущенных совместно с кем-то, и тех, где я работал сессионным музыкантом, уже, наверное, перевалило за тысячу. Были совместные проекты, которые выстреливали на Западе, другие становились популярными в Азии. Но делать свой сольный альбом – это совсем другая история. Это как строить дом или копать себе могилу. Событие, которое здорово бьет по нервной системе. Первый альбом мой мне очень нравится, хотя он довольно спорный. Хотелось в него поместить все, заявить миру – смотрите, это я, я могу так и так, и сплясать могу, и головой об стол удариться. Участие там принимали не последние люди, и их могло быть больше, потому что переговоры шли и с Яном Андерсоном из Jethro Tull, и с Брайаном Мэем из Queen, но в последний момент я подумал: «А зачем?»
– А «Галерею снов» вы делали сами, в одиночку?
– Да, он «от» и «до» сделан мною. И он без компромиссов. Если в первый раз я в чем-то шел на поводу у друзей, которые вместе со мной делали этот альбом, то здесь все решения я принимал сам. И вдруг ни с того ни сего у меня пошло: записал одну вещь, другую, третью. В конце концов, альбом был готов, и как-то легко на душе стало. В его записи участвовал тот же Сан, на аккордеоне Миша Смирнов играл, и еще был один замечательный пианист – Фима Чупахин. И, собственно, все.
– Работать легче, когда нет необходимости прислушиваться к каждому мнению?
– Вы знаете, я стал спокойно относиться к любым мнениям. Потому что их уже столько было, и многие ничего не стоили и только сбивали с дороги. И когда у тебя появляется свое, можно идти вперед, как танк. Тебя не интересуют ни шлагбаумы, ни что там лужа впереди, ты идешь и идешь. Главное, добраться до нужного дома, открыть дверь и сказать: «Здравствуйте, я приехал».
– А мнение слушателей вам важно?
– Конечно, да. Но тут принципиален их уровень восприятия. Ведь ребенку никогда не дашь серьезную книгу, если он еще букварь не освоил. Так и тут: будет странно, если человек, который всю свою сознательную жизнь слушал «Музыку Первого канала» или какое-нибудь радио, выскажет свое авторитетное мнение по поводу альбома. Другое дело – если высказывается музыкальный критик Дмитрий Ухов. Мне очень нравится его видение музыки, его подход. Кстати, по поводу первого моего альбома он довольно жестко отозвался. А «Галерею снов» воспринял на ура. С его подачи альбом номинирован на BBC Music Magazine Awards как лучший диск года.
– А свой замысел диска вы бы как сформулировали?
– Мне хотелось передать ощущение того времени, когда тебя занимали совсем другие вещи. Когда ты обращал внимание на то, что вот пришла осень, а вот – весна, а зимой мог лежать на снегу и смотреть на звезды. И тебя абсолютно не волновало, сколько времени прошло, начнешь ли ты после этого кашлять и будет ли болеть спина. Потому что спина в то время не интересовала тебя по определению, как и носки, промокшие оттого, что ты бегал с друзьями по глубокому снегу. И музыку ты воспринимал всем сердцем, а не так, как сейчас, вполуха – ага, это я уже слышал, этот сэмпл я уже знаю. И, на мой взгляд, там очень правильно отмечен переход от одного состояния к другому. Понятно ведь, что наступит время, и, дай бог, тебе кто-нибудь подаст стакан воды – или не подаст, но, в любом случае, будет не так стыдно за бесцельно прожитые годы, когда ты будешь знать, что вот у меня есть этот альбом, который, быть может, найдет своего слушателя.
– Сергей, давайте про концертную деятельность поговорим. Кроме вышеупомянутых музыкантов, вы играете сейчас с Андреем Козловским, выходцем из кругов авторской песни. Как так получилось?
– По большому счету, Андрюша мне не оставил выбора. Мы встретились на «Груше», где я был только один раз. Он подошел ко мне перед концертом и говорит: «Ты же у Ивана играешь на дудках? Мне понравилось, пойдем, сейчас поможешь». А я понятия не имел, что Андрюша делает. Но пошел. Мне очень понравилась эта искренность и теплота, с которой он делает свои песни. И главное – он не мешает в своих песнях участвовать другим. Дает возможность войти в музыкальное пространство.
– Каким словом можно назвать ваше с ним взаимодействие?
– Я соучастник. Я создаю атмосферу. Без меня вещь приобретает совсем другой характер. Но все равно все идет от того музыкального материала, который дает Андрей.
– А Иван Смирнов впускает в свое пространство?
– Да, хотя это непросто. Иван дает много пространства. А вот Сергей Старостин – другой, самодостаточный. Безусловно, Старостин – это наше все. Гуру российского фольклора! Его на руках надо носить. Но у каждого музыканта своя дорога. И Деду никого не нужно. Понятно, что он может взаимодействовать с одним, и другим, и третьим, но при этом все равно в его пространстве находится только он один.
– Как вы познакомились с Саном?
– Мы с Иваном Смирновым приехали в прекрасный город Харьков, и Сан пришел на наш концерт. Я вообще не знал, что такое 5’nizza, не слышал их музыку, потому что я совсем другой музыкой интересуюсь. А Миша Смирнов, наоборот, их фанатик. И вот он заметил, что Сан здесь, и начал мне тут же объяснять, что к чему, песни их петь. А после концерта Сан подошел и сказал: «Я хотел бы, чтобы мы с тобой вместе играли». И тот материал, который он показал, свою пластинку SunSay, мне показался интересным. Я почувствовал, что там есть мне место.
– Сейчас вы концертируете вместе?
– Да. У нас в октябре будет плотный гастрольный тур. Вместе пишем пластинку, она, наверное, выйдет весной.
– С кем еще вы бы хотели поиграть?
– Хотелось бы поиграть с бас-гитаристами – Антоном Горбуновым, Лешей Лебедевым. Есть величина в фольклоре очень весомая – Борис Базуров, он давно уже пишет музыку для кино, задействован во всех фильмах Кончаловского. С ним бы хотелось сотрудничать. Еще я думаю выпустить дуэтный альбом с выдающимся пианистом Сергеем Филатовым, лидером движения «Этносфера».
– Кстати, у world music в вашем исполнении всегда русские корни?
– Несмотря на то, что существует ладовость, определенные ходы, которые подчеркивают национальную принадлежность, мелодика, на мой взгляд, национальности не имеет – если играть от сердца. Однако я живу в России, она меня воспитала, и влияние тех или иных культур проходят через мой русский мозг и через мое русское сердце. Поэтому я несу русскую музыку так, как я ее вижу.
– Какие черты русского характера отражаются в русской народной музыке?
– Стойкость. Хотя сохранять стойкость с каждым днем все тяжелее и тяжелее, когда вокруг столько разочарований (смеется). Стойкость и, конечно же, юмор. Во всех традициях юмор всегда спасает.
– Многого ли мы не знаем о русской народной музыке, русских народных инструментах? Как ими можно заинтересовать подрастающее поколение?
– К примеру, у молодежи очень силен интерес к различным перкуссионным инструментам из разных стран. Им, наверное, любопытно было бы узнать, что у нас существует не менее интересная русская традиция игры на перкуссии. Есть великолепный перкуссионный инструмент – барабанка. С ума можно сойти от того, что он может.
– Жаль, что про это почти нигде не рассказывают.
– Именно. Можно было бы, допустим, сделать музыкальный телеканал, который бы отражал реальную жизнь и в фольклоре, и в джазе, и в роке, и в классической музыке. У нас же этого нет. У нас есть один канал «Культура», который эпизодически уделяет внимание музыке, и то, в основном, классической.
– По выходным показывать на этом канале программы о музыкантах…
– Кстати о выходных. В жизни нормального человека существует такой феномен, как «выходной день». В будни он в семь вечера приходит домой с работы и предоставлен сам себе. У музыкантов такого нет. Все 24 часа в сутки музыкант ищет выход из творческого тупика. Для него не существует ни выходных, ни свободных вечеров. Многие считают, что музыкант встает в два часа дня, неспешно завтракает, а вечером идет в клуб и там тусуется, разговаривая о музыке. Ничего подобного. Если бы музыкант так делал, то он бы деградировал именно как музыкант.
– Какой у вас график на самом деле?
– Ты встаешь рано утром и занимаешься на инструменте, потому что тебе нужно успеть позаниматься до репетиции. Потом ты едешь на репетицию или на запись, а вечером – на концерт. После концерта тебя ждет студия, потом несколько часов на сон, и на следующий день все повторяется снова. Если у кого-то не так, значит, дела плохи.
– И совсем нет времени на отдых? Допустим, бываете ли вы в интернете?
– Не бываю. До меня доходят какие-то обрывки информации, скажем, друзья тут рассказывали про хомячка, у которого какой-то нереальный рейтинг на YouTube. Сам я не видел. Я в этом принципиальный человек, я не хочу поднимать рейтинг хомячка.
– И с алкоголем дела не имеете?
– Он мне неинтересен. Я человек тихий, спокойный. После концерта – в номер и баиньки.
– Даже в юности себе ничего не позволяли?
– В юности, конечно, творились жуткие вещи. В конце восьмидесятых я играл в ансамбле Назарова. И мы на гастролях снимали кабаки на всю ночь и устраивали виски-пати. На двери вешалась надпись «закрыто». Мы выпивали весь бар. Как было плохо наутро, словами не передать. У нас, допустим, в 7 утра телевизионный эфир, самый рейтинговый канал, самая рейтинговая передача. А в это время весь ансамбль стоит в очередь в автомат за водой. И очередь ходит по кругу, потому что не может погасить внутри пожар. А сейчас надо беречь свое здоровье – для того, чтобы заниматься, давать нормальные концерты, чтобы все было хорошо. Если каждый день вести разгульную жизнь, то никакого здоровья не хватит.
– И никогда не хочется немного расслабиться после концерта?
– Мне алкоголь не нужен. Мне достаточно то, что я играю на своих инструментах. Это для меня лучший стимулятор.
