Новый альбом мессианской фолк-группы Калинов Мост выбивается из общего ряда релизов Ревякина. Вряд ли он станет самым покупаемым или самым любимым.
Впервые Дмитрий Ревякин свел воедино свои представления о «белом движении» начала XX века, причем сделал это в минимально назойливом виде. Пожалуй, иной слушатель даже не заподозрит, о чем же, собственно, поет Ревякин, настолько абстрактны и поэтичны смысловые конструкции автора.
Между тем, автор повествует о конкретном историческом моменте – о Великом Сибирском Ледяном походе, отступлении разбитой большевиками армии адмирала Колчака в Забайкалье.
Эти песни могли бы петь то усталый солдат, вчерашний крестьянин, а то и рафинированный дворянин-офицер, да и казакам есть, что петь. Ревякин вкладывает слова в уста каждого, волею судеб вовлеченного в трагические и неоднозначные события в истории России.
И совершенно понятно, что сам автор на стороне «добровольческого белого движения», воюющего против «бесов и чертей».
«Отслужу, ей-йе!» – восклицает доброволец пред лицом своих односельчан («Челом»). «Только два коротких года я не виделся с тобой», – печалится о разлуке с девицей пограничник в восточном краю («Благодать»).
«Выручать из плена души близких дали ангелы приказ», – формулирует боец духовную брань («Я воль»). «Вечное небо подвига ждет», – устало поет на отдыхе образованный моряк («Вечное небо»).
Тему подвига, военного и духовного, в православном миропонимании, Ревякин трактует как смысл жизни любого порядочного человека. Даже в условиях разгрома и предательства всегда есть место подвигу.
Этим не кичатся, подвиг просто делают. Для себя.
Аранжировки идут вслед за голосом Ревякина – от звучного арт-рока к тихому перебору акустической гитары. В лучшей песне альбома «Севастополь» о событиях Крымской войны гитара столь прозрачна, что трагическое спокойствие вокала драматично как никогда. Это самый честный ответ пошловатой вампуке Олега Газманова «Господа офицеры».
Можно было бы сказать, что «Ледяной Походъ» наследует альбому «Оружие» (1998). Если бы от темы ратной славы вообще через годы размышлений Ревякин не пришел к гораздо более широким обобщениям и совсем конкретным поводам.
И главной заповедью стал более чем отчетливо сформулированный императив: «Не предать!» Пафосно, но Ревякину веришь. Если бы автор больше заботился о том, поймут ли его, и не заснут ли в процессе прослушивания, результат был бы куда нагляднее.
