Большинство правителей тюрков и монголов, несмотря на слабое развитие музыкальных традиций в культурах своих народов, на завоёванных ими землях поддерживали местных поэтов и музыкантов, приобщались к исламским культурным ценностям и распространяли собственные «музыкальные веяния», отдавая предпочтение танцевальным, народно-эпическим, военно-оркестровым жанрам.
Посетивший в XIII веке монголо-татар фламандский путешественник Виллем Рубрук так описывал музыкальные действа, которым он был свидетелем: «Наших гитар и рылей (viellas) я там не видал, но видел много других инструментов, которых у нас не имеется. И когда господин начинает пить, то один из слуг возглашает громким голосом: „Га!“ И гитарист ударяет о гитару, а когда они устраивают большой праздник, то все хлопают в ладоши и также пляшут под звуки гитары, мужчины пред лицом господина, а женщины пред лицом госпожи. Когда же господин выпьет, то слуга восклицает, как прежде, и гитарист молчит. Тогда все кругом, и мужчины, и женщины, пьют, при этом иногда они пьют взапуски очень гадко и с жадностью. И когда они хотят побудить кого-нибудь к питью, то хватают его за уши и сильно тянут, чтобы расширить ему горло, и рукоплещут и танцуют пред его лицом. Точно так же, когда они хотят сделать кому-нибудь большой праздник и радость, один берёт полную чашу, а двое других становятся направо и налево от него и таким образом они трое идут с пением и пляской к тому лицу, которому они должны подать чашу, и поют и пляшут пред его лицом; а когда он протянет руку для принятия чаши, они внезапно отскакивают и снова возвращаются, как прежде, и издеваются над ним таким образом, отнимая у него чашу три или четыре раза, пока он не развеселится хорошенько и не почувствует хорошего аппетита. Тогда они подают ему чашу, поют, хлопают в ладоши и ударяют ногами, пока он не выпьет».
Как видим, в этой довольно-таки неприглядной картине даны повседневные развлечения монголов, которые, впрочем, не приживались среди местного тюркского населения, которое в основной своей массе исповедовало ислам и ориентировалось на восточно-мусульманские, а не монгольские ценности. Впрочем, и сами монголы вскоре приняли ислам, растворились среди тюрков, и надо полагать, что описанные Рубруком «концерты» остались в прошлом. Примерно в таком же духе описывал музыкальные «посиделки» монголов другой путешественник XIII века — Плано Карпини, который наблюдал их в ставке Батыя: «…ни Бату, ни один татарский князь не пьют никогда, если пред ними не поют или не играют на гитаре».
Распад Золотой Орды привёл к образованию Казанского ханства, которое сформировалось на территории бывшей Волжской Булгарии. В это время в новом ханстве творили такие выдающиеся поэты, как Мухаммадъяр, Кул Шариф, Максуди и др. Правители относились благосклонно к творческому люду, всячески покровительствовали им, да и сами не чурались творчества. В состав посольств, которые направлялись в Москву, включались музыканты и певцы. В годы правления Мухаммад-Амин хана (1487-1495, 1502-1518), человека хорошо образованного, в ханской резиденции нашли приют лучшие поэты, певцы, танцоры. В этом он был похож на правителей мусульманской династии Омейядов (661-750), которые, игнорируя религиозные каноны, окружиали себя музыкантами и певцами.
Видимо, пристрастия Мухаммад-Амина стали широко известны за пределами Казанского ханства. Об этом, например, знал Мухаммад Шайбани-хан (1451-1510) — глава среднеазиатского государства Шайбанидов. При его дворе большой популярностью пользовался музыкант Гулам Шади. Он сочинял песни, играл на различных инструментах, исполнял вокальные произведения на стихи известных восточных авторов. Шайбани-хан решил сделать приятный подарок своему «коллеге» — казанскому правителю Мухаммад-Амин хану и отправил Гулама Шади на берега Волги. Этот отмеченный ещё в «Бабур-наме» (XVI век) факт был описан в труде Шигабутдина Марджани «Мустафад ал-ахбар…„ („Полезные сведения …„, 1885). Как сложилась дальнейшая судьба музыканта, неизвестно, но можно предположить, что он и в Казани продолжил занятия творчеством и, возможно, обучал своему искусству местных музыкантов.
О состоянии музыки в Казанском ханстве некоторые сведения можно почерпнуть и из древнерусских источников. Интересно описал музыкальный быт казанских татар известный русский автор „Казанской истории“ — свидетель внутренней жизни Казани 1532-1552 годов:
„…и радоватися и веселитися почаша, лики творяше, и прелесныя песни поюще, плещуще руками, и скачущи, и пляшуще, играющи въ гусли своя, и въ прегудница ударяющи, и грохотание велико творяще, и поносы и смехъ и укоризны велики дающи Рускимъ людемъ воемъ…„. Автор упоминает некоторые музыкальные инструменты, такие как гусли и прегудница. Прегудница — вариант старинного русского смычкового инструмента — гудка, который напоминает современную виолончель.
