Единственная супергруппа, существующая в самой советской республике Беларусь, удовлетворяющая запросам широких слоев публики самого разного возраста, - ПЕСНЯРЫ - переживает сейчас не самый лучший свой период. В неудавшейся дискуссии на эту тему участвовали сам г-н Мулявин и приехавший к тридцатилетнему юбилею ансамбля Леонид Борткевич.
- Ваш новый состав можно считать постоянным или это пока только проект?
М: Нет, это не проект, это сработанный коллектив. Я всегда надеялся чувствовать рядом с собой надежное плечо, всегда. Я, наверное, воспитан в такой манере. Сейчас я уже, конечно, не могу стопроцентно рассчитывать на людей. Но при подборе музыкантов я, конечно же, другими принципами руководствуюсь. Это в первую очередь профессионализм, ищу людей с лучшими вокальными данными. И я думаю, что будущее у этого коллектива есть.
- Вас устраивает то состояние, в котором сейчас находится ваша группа, или, может быть, хотелось бы еще что-то изменить?
М: Нет, не хотелось бы что-то менять, потому что я ведь над этим составом работал в течение всего этого года. Я подбирал людей, чтобы коллектив был профессионально подготовлен. И у меня это получилось. Это подтверждают и концерты, которые у нас сейчас есть. Не постоянно, но мы работаем. Последний концерт у нас был сольник в Гродно, там нас хорошо знают.
- Какие качества, на ваш взгляд, должны обязательно присутствовать в музыкальном коллективе, чтобы он долгое время успешно существовал?
М: Дело в том, что наш коллектив не следует воспринимать как просто музыкальную группу. Это целое направление, которое я открыл тридцать лет назад, и мы продолжаем это делать. Поэтому это целое музыкальное направление. И самое главное - это, конечно, высокий профессионализм и оригинальность голосов. Потому что Леонид, когда он приходил в коллектив, он не пел профессионально, он участвовал в самодеятельном коллективе ЗОЛОТЫЕ ЯБОЛКИ. Но он очень быстро в течение полугода, даже быстрее, оптимально вошел в колею.
- Склонны ли вы ностальгировать по ушедшим временам?
М: Я нет, совсем нет. Я, конечно, очень порадовался, когда приехали Леня и Толя (Леонид Борткевич и Анатолий Кошепаров. - Авт.). Мы были моложе, это же молодость, но это не ностальгия, просто хорошие воспоминания остались.
Б: Конечно, Володя правильно сказал, мы были молодыми, приятно многое вспомнить. И если бы я заново начал жить, я хотел бы, чтобы это все снова повторилось и чтобы Мулявин второй раз взял меня в ПЕСНЯРЫ.
М: Когда мы были молодыми, ребята были еще не сформированные, мне было очень удобно работать с ними. Я сейчас пришел к такому выводу. Потому что, если это было нужно, я мог поднять их ночью, если надо было что-то поиграть. Я пишу обычно где-то с шести до девяти, может быть, даже раньше. Сейчас уже давно такого не происходило. Музыканты уже пошли не те.
- Очень большое количество поклонников ПЕСНЯРОВ воспринимали группу по-разному - как эстрадный коллектив или как что-то другого направления, более серьезное. А как вы сами воспринимаете то, что вы делаете?
М: Я очень не люблю слово эстрада , потому что мы очень обожглись, когда поехали второй раз в Америку и нашему импресарио почему-то очень понравилось это слово. Они захотели сделать большое шоу, но начинать программу с песни Широка страна моя родная было очень смешно. Мы были там где-то на последнем плане. Мы не хотели ехать, я отказывался. Но потом нам позвонили из министерства и сказали, что вот вы заработаете деньги, где-то около миллиона долларов, и мы закупаем полностью оборудование для детской больницы. И мы поехали. А американцы ухватились за слово эстрада , потому что они никак не могли его перевести. Эстрадой ведь называется площадка концертная. Они не могли понять, что это такое. Но это была вторая поездка, первая поездка прошла прекрасно. Потому что там выступали одни ПЕСНЯРЫ и американская группа.
- Леонид, вы в Америке в каком-то виде музыкой занимались?
Б: Я очень много музыки слушаю. Когда Владимир приехал ко мне в гости летом, он сказал: что угодно, только не пой - чтобы не испортить голос, не переделать его на другой манер. Но я, конечно, могу что-то спеть, взять гитару, если праздники. А музыку я слушаю, естественно; у меня сын молодой, и я слушаю музыку всех направлений.
М: Но я хочу сказать, что ты там все-таки пел. Потому что я смотрю, у тебя аппарат стоит большой, микрофоны.
Б: Да, это мое хобби.
- Владимир Георгиевич, известно, что вы писали еще много другой музыки помимо того, что вы делали в ПЕСНЯРАХ...
М: Я являюсь членом Союза композиторов, и, естественно, я писал много музыки для кино и спектаклей. Было много работ. У меня не было дня, чтобы я не написал две-три вещи, я был очень работоспособный. Я и сейчас могу. Я много ходил на концерты. Тем более что занялся целевыми программами. Мне уже надоело петь песни, после Америки и после Франции. Мы вместе с Леней там побывали на концерте Эрика Клэптона. Я хотел более серьезными вещами заниматься. Поэтому появилась первая рок-опера, опера-притча на стихи Янки Купалы, за основу была взята Адвечная песня , но называлась опера Песня о доле , потому что там использованы и его свободные стихи. Потом другие программы пошли. Но хотя это был и популяр, песни были на белорусском языке, народ на них ходил. С Песней о доле мы, например, объездили весь Союз. А что такое на Кавказ приехать и петь на белорусском языке?.. Но зрители так реагировали, будто они все понимают.
- А почему так мало об этом известно?
М: Это все пресса виновата. Я не большой любитель давать интервью, честное слово. Я больше люблю работать, чем болтать об этом. Плюс еще Белорусское телевидение как-то непонятно себя ведет почему-то в отношении ПЕСНЯРОВ. Может быть, это потому, что я сам из России приехал и поднял белорусскую культуру. Да что тут говорить, не хочу хвастаться. Но вот, например, мы давали большой концерт во Дворце спорта, посвященный двадцатипятилетию. Его показали кусками и то днем. Вот вам отношение чиновников к нашему коллективу. Хотя я не воспринимаю это очень близко, я привык к этому. И могу сказать честно: никакого вреда они нам не приносили. Например, мы в семидесятом году нелегально поехали аккомпанирующим составом для других артистов (это был, по-моему, московский четвертый конкурс артистов эстрады). Их первая фраза была, когда они об этом узнали: Ну, что мы теперь с ними будем делать? Этим все сказано.
- Кто из ваших коллег по сцене в то время вам нравился?
М: Конечно, ОРЭРА, они старше нас. И как певческий коллектив они очень профессиональны. ГАЙЯ, они и сейчас еще существуют, это джазовый коллектив. ПОЮЩИЕ ГИТАРЫ, они смело первые делали оперы. Но это не те люди, которые влияли, а я просто с уважением к ним отношусь. Потом после нас появился челябинский ансамбль РЕЯ, наш клавишник поставил им программу. Конечно, можно еще кого-то найти… Мне нравилось именно их целеустремленность, не только желание заработать деньги, а еще и творить.
- А как вы относитесь к таким вещам, когда люди после 5-10 лет отсутствия на сцене как бы возрождаются, опять поют старые песни?..
М: Я не могу сказать о каком-то конкретном коллективе, но это превращается в ремесло. И это самое страшное в искусстве. Я бы не хотел, чтобы это было. Поэтому я работаю над новой программой. И старые песни там, конечно же, будут, потому что этого требует публика, это нужно зрителям. Мы отдаем дань публике, потому что люди покупают билеты, приходят на концерт и они должны услышать то, что они хотят. Но хочу работать, в первую очередь, для себя. Не только для себя, но и для себя тоже. Конечно, я бы посоветовал солистам, которые долго не были на сцене, делать какой-то новый репертуар. Но для этого нужны очень хорошие песни, а сейчас композиторов-мелодистов стало мало. И поэтому песни хорошие сейчас не звучат. Пошли куплеты, а не песни. Раньше их пели на сцене артисты-куплетисты. А красивые голоса, хорошие аккорды, слияние голосов - сейчас это никто и не ценит. Но публика есть, потому что мы не считаем, что публика у нас дура, и я к этому трогательно отношусь.
- Как вы оцениваете профессиональный уровень современных музыкантов? Достаточно ли они профессиональны, на ваш взгляд?
М: Мне довелось несколько раз слушать большое колличество белорусских групп. Один раз на концерте Песнярок в Минске в парке Янки Купалы и второй раз на Рок-коронации пришлось все послушать. И уровень - не голосовой, а именно инструментальный - у них более или немее приличный. Но показывать это за границей нельзя, потому что это очень слабо.
- Есть ли, на ваш взгляд, молодые группы, которые достойны заменить старые?
М: Смотря какая задача у них стояла с самого начала. Потому что направления ни одна группа, кроме ОРЭРА, не создала. А я хотел бы, чтобы были такие, как мы, когда мы это придумали - народную белорусскую песню популяризировать. Когда я приехал в Белоруссию в 63-м году, то песен белорусских не слушали. Я приходил на концерты наших прославленных коллективов, и в зале сидело двадцать-тридцать человек. И моя задача была, чтобы белорусскую песню знали все и любили. И я хочу, чтобы были продолжатели. Пускай это будут не ПЕСНЯРЫ, но продолжатели этого направления.
- А вы для себя не отметили, что многое белорусские группы весьма успешно гастролируют в Европе и они там востребованы?
М: А вы не верьте тому, что говорят артисты, никогда не верьте.
-?!
М: Я скажу честно: ПАЛАЦ - это более или менее профессиональный коллектив, потому что там есть солисты. Я был на их сольном концерте, они дают колоссальную экспрессию. Я получил удовольствие от концерта. КРЫВI я не воспринимаю пока никак, потому что там петь некому совсем. А ведь народная песня - это в первую очередь вокал, а не трезвучие фальшивое. Мне не хочется что-то говорить о коллегах... Но приезжают артисты и говорят: мы Америку подняли на уши. Они подняли на уши нашу бывшую советскую иммиграцию, потому что иммиграция стала богатой, они ходят на все наши концерты, хорошо принимаются актеры. Но там ни одного американца вы не увидите. И НА-НА, и Алла Борисовна. Леня был у них на концертах, он знает, он первоисточник. То, что они говорят, из этого сразу надо очень много отнимать.
Б: Мы шли по Бродвею, увидели афишу большую концерта Пугачевой в Карнеги-холл . Мы зашли. Была где-то середина концерта, в зале было только шестьдесят процентов публики, и то русскоязычной. Сорок процентов мест было пустых. А потом через два дня мы оказались в Питере. И в утренней газете на весь разворот я увидел: Алла Пугачева покорила Америку!
М: Хотя мы с уважением к ним относимся, но вот такие факты мы можем констатировать.
- Вы не планируете новые песни издать отдельно, представить на суть слушателей новую работу?
М: Да. После юбилейных концертов - ПЕСНЯРАМ тридцать лет - мы издадим альбом, но еще пока не известно, где. В нем будут и новые, и старые песни, потому что этого просит публика. Мы сейчас очень часто будем появляться на телевидении в разных программах. Почти каждый день нас кто-то снимает. Много времени проводим в Москве, нас приглашают на съемки каких-то программ. В Старой квартире мы будем сниматься. А недавно меня приглашали в программу Смак , но там я себя почему-то не вижу, чтобы я кулинарил там что-то. Я думаю, что музыкант всегда должен заниматься своим делом. Я отказался.
- На какой контингент публики вы рассчитываете сейчас?
М: Я не рассчитываю ни на кого. Когда объявляется концерт, приходит публика абсолютно разная. Никогда у нас не было такого, чтобы публика приходила одного возраста. Сейчас приходят люди совершенно разного возраста. Многие только открывают нас, это 18-, 20-, 25-летние. А есть люди, которые хорошо знают нас, это уже более пожилой возраст.
Б: Существует клуб поклонников ПЕСНЯРОВ в Москве. Я не знаю, насколько активно он раньше работал, но сейчас ребята ездят за нами на концерты. Из Москвы приезжали на концерт в Гродно.
- Концертов у вас в последнее время очень мало. По каким причинам? О том, что происходит с группой, тоже мало информации…
М: Я эту программу уже показывал, это был не один концерт. Поэтому я сейчас немножко оттягиваю время, чтобы уже показать группу в новом качестве с новой программой. А пока Министерство культуры не дает денег на костюмы, а мы - государственный коллектив.
- Есть ли у вас какие-то любимые ваши песни, которые, может быть, связаны с какими-то воспоминаниями?
М: Наверное, нет, я не могу назвать. Я вижу и слышу голос исполнителя и уже специально для него пишу песню. Александрина была написана только для Леонида. Когда я делал Алесю для Лени, я переделал многое, вставил целый куплет. Вероника была написана Лученком года за четыре до нашего исполнения, и это была не песня, а ария из оперы. Я ее искромсал всю, не посоветовавшись с автором, написал для полного состава и открыл по диапазону. А так каких-то ассоциаций, связанных с песнями, у меня нет. Единственное, спасибо Игорю за песню; меня вообще удивляет его трудоспособность, и я даже немножко где-то завидую ему в этом. Он в один момент бросил все, и мы вместе с ним сочиняли несколько песен. Так же было и с Ханком. Хотя сейчас он вроде совсем изменился, характер другой. Я теперь его называю маленький белорусский Жириновский , потому что он любит все на скандалах делать. Вот он сейчас книги пишет, я не хотел бы, чтобы композитор этим занимался.
- А у Ольги Корбут есть любимые песни ПЕСНЯРОВ?
Б: Я думаю, что нет. Хотя был один такой интересный случай. Когда мы еще не были знакомы, перед Олимпийскими играми 72-го года, где она заняла призовое место, по радио был концерт по заявкам для олимпийцев, и она попросили песню Алеся в исполнении ПЕСНЯРОВ поставить, которую я пел тогда. И я себе возомнил, что вот Ольга Корбут, значит, меня знает. Позже во Дворце спорта мы выступали на каком-то спортивном мероприятии. И перед началом она разминалась на сцене, а я несколько раз обошел вокруг, думал, она меня знает. Она даже глазом не повела. Вот такая история была.
- Какая, на ваш взгляд, сегодня самая большая глобальная проблема современности, общечеловеческая?
М: Для артиста или для публики?... Для меня нет никаких проблем и никогда не было. Я знаю, о чем я пою, кому я пою и что. Потому что я сам себе цензор, плюс коллектив. Здесь уже сформировался какой-то определенный вкус, и я знаю: если я беру текст, он должен пойти. Если у меня не получается написать музыку, я заказываю ее у другого композитора. Ведь главное, наверное, петь на белорусском языке и чтобы не было эклектики в сочетании языка и музыки. А я сейчас слышу у всех белорусских исполнителей эклектику. Снято с английской музыки, но поется на белорусском языке. И это вызывает не смех, но неприятие. Вот это проблема.
- Но это преподносится самими музыкантами и прессой распространяется как современное направление. Ведь множество групп в мире используют какую-то этническую музыку, абсолютно любую - африканскую, азиатскую - на современной основе, даже на компьютерной основе, те же DEEP FOREST, это даже стало модно...
М: Эксперименты такие делались и раньше. Например, Джордж Харрисон ездил в Индию и привозил индийские инструменты. Но это было временно. И это дает возможность музыканту как-то вырасти в творческом отношении. Питер Гэбриэл, например, много музыки вставлял в свои композиции, самой разной, и африканской. И он приглашал наш ансамбль, вокальный Покровского и еще кого-то. Но это все делалось в оригинале, это с хорошим вкусом сделано. Это главное. А не то что отсюда кусочек, оттуда кусочек. Все продумано, и этим может заниматься только очень умный человек. Я за то, чтобы были поиски, у меня, например, поиски уже 25 лет идут. На 25-летие хотелось чего-то особенного, а не просто песни петь; я знаю, что мы хорошо их поем. И меня пригласили в камерный хор и в ансамбль ХОРОШКИ. Вот сочетание такое может быть, но чисто профессионально сработанное. Сейчас у меня есть другие наметки. Я делал много экспериментов, например, программа Через всю войну . Она совсем не в стиле ПЕСНЯРОВ, я хотел этим показать именно мое отношение к войне. Я брал высокую поэзию, я хотел, чтобы там ни одной фальшивой ноты не было. Я взял только поэтов-фронтовиков, которые сами прошли войну, хотя я ее и не прошел. И там в текстах фальши нигде нет, в музыке… может быть… но я старался, чтобы ее не было.
- По поводу БЕЛОРУССКИХ ПЕСНЯРОВ. Насколько я понимаю, вы считаете этих музыкантов недостаточно профессиональными, но есть и другие мнения на этот счет…
М: Я не могу ничего сказать по поводу профессионального уровня, поскольку многие прошли мою школу. А я непрофессионалов не беру. Не все - три или четыре человека прошли мою школу. И они косят под ПЕСНЯРОВ. И то, что они делают, я думаю, ПЕСНЯРЫ сделали бы лучше. И они мне показывали новые песни, их программу, которую они сделали. Они мне не понравились. Это целая история, я бы не хотел углубляться.
Многим очень нравился тот состав, предпоследний, наверное, в тот период, когда записывался Песнярок ...
М: Я скажу, что я всегда работал и около себя собирал очень профессиональных музыкантов. Но это не лучший профессиональный коллектив, который у меня был.
